|
ТЕНДЕНЦИИ В ОТНОШЕНИИ К ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА В ОБЛАСТИ ПСИХИЧЕСКОГО ЗДОРОВЬЯ
ПЕРВЫЙ ПРОЦЕСС ПО НЕДОБРОВОЛЬНОЙ ГОСПИТАЛИЗАЦИИ В РОССИИ В ЕВРОПЕЙСКОМ СУДЕ И ЕГО ВЛИЯНИЕ НА РОССИЙСКОЕ ПРАВОСУДИЕ
СОБЛЮДЕНИЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА ПРИ ПРОВЕДЕНИИ ПРИНУДИТЕЛЬНОГО ЛЕЧЕНИЯ
ПРАВА ЛИЦ С ЗАВИСИМОСТЬЮ ОТ ПСИХОАКТИВНЫХ ВЕЩЕСТВ
ОСОБЕННОСТИ ПРАВОВОГО СТАТУСА ДЕТЕЙ С ПСИХИЧЕСКИМИ РАССТРОЙСТВАМИ В РОССИЙСКОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
ПРОБЛЕМЫ СОБЛЮДЕНИЯ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В ПСИХОНЕВРОЛОГИЧЕСКИХ ИНТЕРНАТАХ И ДЕТСКИХ ДОМАХ-ИНТЕРНАТАХ
|
Л. Н. Виноградова, исполнительный директор Независимой психиатрической ассоциации России
28 октября 2003 г. Европейский суд по правам человек в Страсбурге вынес решение по делу «Тамара Ракевич против России» — первому делу из России, связанному с психиатрией. Европейский суд решил, что в случае Тамары Ракевич были нарушены параграфы 1 и 4 статьи 5 Европейской конвенции по правам человека, и обязал правительство Российской Федерации выплатить заявительнице три тысячи евро в качестве компенсации за причиненный ей моральный ущерб.
* * *
26 сентября 1999 г. 42-летняя жительница Екатеринбурга Тамара Ракевич была недобровольно доставлена в городскую психиатрическую больницу № 26 бригадой «скорой помощи». «Скорую» вызвала ее подруга М., с которой они накануне вели жаркие споры по поводу толкования Библии. По словам подруги, Т. Ракевич была возбуждена, недоступна контакту, представляла опасность для себя и окружающих. Такие же записи сделали врачи «скорой помощи» и приемного покоя. Тамара утверждает, что никакой агрессии не выказывала.
Комиссия врачей, собравшаяся в течение 48 часов, признала стационирование Т. Ракевич обоснованным, поставила предварительный диагноз «параноидная шизофрения» и направила документы в суд. Лечение было начато с первого же дня, хотя Т. Ракевич от него отказывалась.
Суд Орджоникидзевского района г. Екатеринбурга, который должен был в течение пяти дней в открытом судебном заседании рассмотреть заявление больницы и решить вопрос об обоснованности недобровольного лечения Ракевич, состоялся лишь 5 ноября, т. е., спустя почти 40 дней после стационирования. Суд признал госпитализацию обоснованной и вынес решение о продолжении лечения. Решение суда было основано на заключении врачебной комиссии, с которым ни Т. Ракевич, ни ее адвокату не позволили ознакомиться. Суд учел также свидетельства коллег по работе, которые показали, что в последнее время с Т. Ракевич невозможно было сотрудничать, она постоянно писала жалобы, обвиняла сотрудников в предвзятом отношении. Главную свидетельницу поведения Ракевич в момент, непосредственно предшествующий стационированию, ее приятельницу М., с которой она вела долгие религиозные споры, в суд не вызвали. Решение суда не было вручено ни Т. Ракевич, ни ее адвокату.
11 ноября Тамара Ракевич подала кассационную жалобу, в которой выражала свое несогласие с решением Орджоникидзевского суда. 24 декабря 1999 г. Свердловский областной суд отклонил кассационную жалобу Т. Ракевич, подтвердив, что стационирование ее было обоснованным. Одновременно Свердловский облсуд признал, что основания для недобровольного лечения Ракевич отпали, однако это его решение не имело особого смысла, поскольку заявительница к тому времени уже была выписана из больницы.
В 2000 г. жалоба Ракевич, поданная в Европейский суд по правам человека благодаря помощи юристов региональной общественной организации «Сутяжник», была признана подлежащей рассмотрению, и Европейский суд начал переписку с ней и правительством РФ.
11 января 2002 г. Ракевич была освидетельствована по ее просьбе специалистами НПА России, которые на момент исследования не обнаружили у нее психотических расстройств, однако не смогли вынести свое мнение относительно обоснованности ее стационирования 26 сентября 1999 г., поскольку не располагали медицинской документацией. На запрос, направленный с согласия Ракевич в Екатеринбургскую больницу № 26, главный врач М. А. Трещилов ответил, что «исходя из буквального толкования ст. 46 Закона о психиатрической помощи» он «не имеет права выслать выписку из истории болезни Т. Ракевич».
Надо сказать, что в запросе мы ссылались не только на ст. 46, дающую общественным организациям право осуществлять контроль за соблюдением прав и законных интересов граждан при оказании психиатрической помощи, но и на другие статьи Закона о психиатрической помощи и Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан, в которых говорится о праве граждан непосредственно знакомиться со своей медицинской документацией, получать копии медицинских документов (ст. 31 Основ), а также о праве медицинского учреждения с согласия гражданина передавать сведения, составляющие медицинскую тайну, другим гражданам (ст. 61 Основ).
17 июня и 7 октября 2003 г. Европейский суд рассмотрел дело Ракевич и принял решение в пользу заявительницы.
* * *
То, что случилось с Тамарой Ракевич, — во всех отношениях типично для России. Такие истории постоянно происходили по всей стране. Екатеринбург — первый город, где нашлись грамотные юристы, способные не только защищать права человека с психическими расстройствами внутри страны, но и организовать международную защиту.
В 1999 г. суды не соблюдали установленные законом сроки практически повсеместно. Не случайно первый специальный доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации О. Миронова был посвящен соблюдению прав граждан, страдающих психическими расстройствами, и в нем, в частности, говорилось, что «больные зачастую находились в стационаре без санкции суда более месяца».
С тех пор ситуация значительно улучшилась. Однако, по результатам проведенного в мае-июне 2003 г. мониторинга соблюдения прав человека в психиатрических больницах РФ, по-прежнему есть регионы, где суды не соблюдают сроки рассмотрения дел по недобровольной госпитализации и проводят судебные заседания с грубыми нарушениями: в отсутствие прокурора, пациента и его законного представителя и т. п. Это Московская, Пензенская, Астраханская, Пермская области, Республики Карелия, Калмыкия, Бурятия, Краснодарский, Красноярский и Хабаровский края и др. По свидетельству некоторых главных врачей, напоминания судам о необходимости соблюдения сроков судебного разбирательства часто встречают грубый отпор: «Когда сможем, тогда и рассмотрим. Ваше дело лечить, и не вмешивайтесь».
Никому из недобровольно госпитализированных пациентов не вручают решение суда, таким образом, фактически лишают их возможности своевременного обжалования вынесенного решения. Ни госпитализированные граждане, ни их адвокаты не могут ознакомиться с медицинской документацией в подавляющем большинстве регионов страны. Врачи отказываются выдавать медицинские документы, ссылаясь на закон о психиатрической помощи (ст. 5 и 9), фактически увязывающий предоставление таких сведений с психическим состоянием пациента. По данным мониторинга, по крайней мере в 70% российских стационаров вся медицинская документация по-прежнему является тайной для пациента. Ее высылают только по запросу судебно-следственных органов и вышестоящих медицинских организаций.
Судебные разбирательства по недобровольной госпитализации обычно проходят стремительно: суды просто утверждают заключения врачей-психиатров о необходимости лечения и не только не вызывают свидетелей со стороны госпитализированного лица, но решают дело в отсутствие адвоката или законного представителя, а порой и самого пациента.
Случаи отказов судами психиатрическим стационарам в недобровольной госпитализации граждан по стране не превышают 1—2% от числа всех рассмотренных дел. Суды не хотят вникать в суть каждого дела и основывают свои решения целиком и полностью только на заключениях комиссий врачей-психиатров психиатрических клиник. Многие судьи фактически отказываются от всестороннего рассмотрения дел о недобровольной госпитализации, ссылаясь на отсутствие знаний в области психиатрии: «Мы все равно ничего в этом не понимаем, мы доверяем врачам». Между тем, согласно российскому законодательству, психиатр должен установить, есть ли у гражданина психическое расстройство и нуждается ли он в настоящее время в лечении. Вопрос о том, можно ли гражданина лечить недобровольно, — прерогатива суда, который должен состояться в первые семь дней после стационирования.
* * *
Судебное разбирательство в Европейском суде наглядно выявило пороки оформления недобровольной госпитализации в российской психиатрии. Представители правительства сосредоточились на доказывании того, что Ракевич была тяжело больна и в момент стационирования представляла непосредственную опасность для себя и окружающих. Европейский суд принял доводы о болезни, не подвергая сомнению записи врачей, однако нашел в этом деле нарушения как российского, так и международного законодательства. Недобровольное содержание Ракевич в психиатрическом стационаре проводилось с нарушением ст. 34 Закона РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» (сроки и процедура судебного разбирательства) и параграфа 4 ст. 5 Европейской конвенции по правам человека, требующего специального средства защиты права на свободу госпитализированного лица (в данном случае возможности Ракевич сразу после госпитализации обратиться в суд самостоятельно).
Очень характерными оказались ответы государства на претензии заявительницы. Так, признав нарушение сроков судебного разбирательства, Уполномоченный РФ при Европейском суде по правам человека П. Лаптев, заявил, что эта отсрочка не принесла никакого вреда здоровью пациентки. При этом здоровье трактуется как что-то чисто биологическое. Вопрос об ограничении свободы против воли человека не обсуждается. Объясняя, почему заявительнице и ее адвокату не предоставили возможность ознакомиться с заключением комиссии врачей-психиатров (которое было положено в основу судебного решения о недобровольном стационировании и лечении), российские представители заявили, что эта информация могла усугубить ее состояние и что в силу своей болезни она не могла правильно истолковать эти сведения. Что касается требования заявительницы заслушать в суде свидетельницу М., то Лаптев, заявил, что в этом не было необходимости, поскольку «М. не является психиатром, и ее показания не добавят ничего существенного», — довод, игнорирующий необходимость для недобровольного стационирования достаточных оснований не только медицинского характера, но и обоснования опасности, беспомощности и т. п.
Вынесенное Европейским судом решение — хороший урок как для российской судебной системы, так и для психиатров. Хотя в данном случае виноват прежде всего суд, а не психиатры, фактически именно последних обвинили в том, что они незаконно лечили человека в течение нескольких недель. Обвинения были прежде всего в российских СМИ. Европейский суд конкретных виновников не указывал .
Кроме того, было показано, что наш российский закон, который некоторые психиатры ругают за излишний демократизм, не позволяющий им лечить пациентов, на самом деле далек от полного соответствия международным стандартам. Будучи инструментом индивидуальной защиты, Европейский суд обратил внимание на то, что российское законодательство не предоставляет лицу, недобровольно помещенному в психиатрическое учреждение, права самостоятельно обратиться в суд с вопросом о законности помещения в психиатрическую больницу. Согласно ч. 2 ст. 33 Закона, «заявление о госпитализации лица в психиатрический стационар в недобровольном порядке подается в суд представителем психиатрического учреждения, в котором находится лицо». Пациенту такое право не предоставлено.
Судебной власти указали на то, что необходимо строго соблюдать установленные законом сроки, проводить судебные разбирательства как состязательный процесс сторон (несмотря на то, что одна из сторон страдает психическим расстройством), с соблюдением всех правил и обосновывать свои решения о недобровольной госпитализации, т. е., насильственном лишении человека свободы, подробными указаниями не только на болезнь пациента, но и на соответствие основаниям недобровольной госпитализации, изложенным в Законе о психиатрической помощи.
Недобровольная госпитализация Ракевич произошла в 1999 г. Как уже говорилось, в то время случай этот был абсолютно типичным. Нарушение сроков и процедуры судебного разбирательства встречаются и сегодня, однако уже есть регионы, где суды по недобровольной госпитализации проходят с соблюдением всех необходимых требований, с участием прокурора и адвоката или законного представителя пациента, заслушиванием свидетелей и т. п. И хотя количество отказов больницам в недобровольных госпитализациях не превышает 1—2% по стране, эта цифра начинает расти, что говорит о более внимательном отношении судов к рассмотрению дел по применению недобровольных мер в психиатрии.
Но все это касается случаев, где пациент возражает против госпитализации, и она оформляется как недобровольная с последующим направлением больницей заявления в суд. А как быть, если госпитализация оформлена как добровольная? Если пациент в приемном покое или позже в отделении подписал согласие на стационирование и лечение? Между тем согласно результатам проведенного мониторинга, в большинстве психиатрических больниц России более 95% пациентов лечатся добровольно.
Вот один из типичных случаев такой «добровольной» госпитализации, произошедший в 2002 г. в Екатеринбурге, спустя три года после стационирования Ракевич.
* * *
Гражданин Самсонов (фамилия изменена), курсант Нижнетагильской школы МВД, 14 октября 2002 г. был без объяснений отстранен от занятий, а 17 октября 2002 г. доставлен в Свердловскую областную ПБ «на обследование». Представители школы МВД утверждали, что у Самсонова было неадекватное поведение, он требовал повышения по службе, говорил, что «слышит голос Бога», разговаривал с ним. Самсонов полагал, что причиной стационирования явилось неприязненное отношение к нему руководства курса вследствие происшедшей драки, в которой он участвовал.
В больнице Самсонову в присутствии сопровождающих его лиц, а именно начальника санчасти и командира взвода, предложили подписать бумагу о согласии на стационирование и лечение. Самсонов полагал, что его проверят и, убедившись, что он здоров, отпустят. Он не хотел оставаться в больнице, но сопровождающие его офицеры сказали, что он пробудет там два дня, необходимых для обследования, и Самсонов не мог не подчиниться приказам офицеров.
Сразу по приходу в отделение с Самсоновым побеседовал врач, и ему без объяснений стали делать уколы, от которых ему было плохо, сводило мышцы, он не мог есть, вставать и т. п. Самсонов просил изменить ему лечение, однако это было сделано не сразу. 21 октября в Свердловскую областную больницу прибыли родители Самсонова, которым сообщили о случившемся. В больнице родителям сказали, что у их сына имеются серьезные отклонения, и он нуждается в длительном лечении. При этом их не ознакомили ни с выводами врачебной комиссии, осматривавшей сына, ни с диагнозом, ни с необходимым лечением.
Родители от лечения сына в Свердловской больнице отказались и увезли его в Пермскую больницу, по месту постоянной регистрации, где провели необходимые исследования, а затем обратились в суд с жалобой на действия врачей Свердловской областной психиатрической больницы.
Дело слушалось в Кудымкарском городском суде Коми-Пермяцкого автономного округа. К этому времени в Европейском суде уже прошли первые слушания по делу Ракевич, и российские суды стали более внимательно относиться к делам о применении недобровольных мер в психиатрии. Еще несколько месяцев назад рассмотрение такого дела в суде было практически невозможно, поскольку пациент дал согласие на лечение. В данном случае Кудымкарский суд внимательно изучил ситуацию, исследовал медицинскую документацию и допросил свидетелей, после чего 15 сентября 2003 г. вынес следующее решение:
1) «Дача согласия на госпитализацию Самсоновым, курсантом, давшим присягу, в присутствии двоих вышестоящих офицеров своей школы, судом расценивается как данное под принуждением и не отражающее волеизъявление самого Самсонова».
2) «… из объяснений Самсонова следует, что врач объяснила, что его обследуют два дня, а лечить не будут… объяснения Самсонова подтверждаются и записями в амбулаторной карте стационарного больного, в которой отсутствуют сведения о разъяснении его прав». В связи с этим, «суд считает, что согласие Самсоновым дано под влиянием заблуждения и в нарушение ст. 5 п. 3 Закона (получение информации о своих правах) ему не разъяснены его права».
3) «Как установлено в суде, Самсонову, чье сознание не помрачено и он ориентирован всесторонне, информация о характере его расстройства, целях, методах лечения, а также болевых ощущениях не предоставлена»
4) «Согласно ст. 12 Закона, лицо, страдающее психическим расстройством… имеет право отказаться от предлагаемого лечения или прекратить его. Как следует из объяснений Самсонова, ему было плохо после уколов, он просил не делать уколы, но ему их делали, уводили под руки, что подтверждается и записями в амбулаторной карте от 19 октября 2002 г., в которой отмечено, что Самсонов во время утренних назначений сказал, что таблетки выпьет, а уколы делать не будет. С помощью больных был приведен в процедурный кабинет, откуда еще несколько раз пытался уйти… При таких обстоятельствах суд считает, что Самсонов был помещен в Свердловскую областную клиническую больницу и находился на лечении с нарушением требований Закона «О психиатрической помощи…».
Кроме того, суд отметил, что «ответчиком не представлено доказательств необходимости экстренной госпитализации Самсонова, и в амбулаторной карте указано, что его сознание не помрачено, ориентирован всесторонне и правильно.
В результате суд постановил:
«Признать действия должностных лиц Свердловской областной клинической психиатрической больницы в отношении Самсонова незаконными и обязать выплатить компенсацию морального вреда» в размере 15 000 рублей.
Однако врачи не согласились с решением суда: ведь пациент был болен и дал согласие. Кассационная инстанция — Суд Коми-Пермяцкого автономного округа — оставил в силе определение
Кудымкарского районного суда, отметив что «не было необходимости в экстренной госпитализации Самсонова, поскольку его поведение не создавало непосредственную опасность для себя и окружающих, он не был беспомощным. Сознание не было помрачено, он был всесторонне и правильно ориентирован, а неотложная психиатрическая помощь могла быть оказана не в стационарных условиях».
Это справедливое решение суда, характеризующее его победу над собственной косностью, безусловно, самым непосредственным образом связано с делом Тамары Ракевич. Достаточно было Европейскому суду продемонстрировать образец судебного разбирательства случаев недобровольной госпитализации и указать российским судам на несовершенство их работы, как сразу выяснилось, что российские суды тоже могут быть объективными и беспристрастными и выносить справедливые решения в пользу пациентов. А вскоре Пленум Верховного Суда Российской Федерации в своем Постановлении от 19 декабря 2003 г. разъяснил судам, что при принятии решения следует учитывать «постановления Европейского Суда по правам человека, в которых дано толкование положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод, подлежащих применению в данном деле».
Итак, дело Т. Ракевич очередной раз подтвердило, что европейские стандарты требуют жесткого судебного контроля за применением недобровольных мер в психиатрии. В России такой контроль пока недостаточно эффективен. Обращение в Европейский Суд — не самый быстрый, но действенный механизм защиты нарушенных прав, и российские правозащитники научились им пользоваться. В стране созданы десятки правозащитных организаций, специализирующихся на международной защите прав граждан. В них работают грамотные юристы, многие из которых прошли стажировку на Западе и хорошо разбираются в европейском законодательстве.
Сейчас Россия лидирует по количеству жалоб, поданных в Европейский Суд по правам человека, занимая второе место после Турции. И наверняка будет еще много дел, связанных с психиатрией. Особенно, если будет утвержден законопроект «О внесении изменений и дополнений в Закон РФ «О психиатрической помощи…», существенно ограничивающий использование судебной процедуры при применении недобровольных мер, и продолжится наступление на независимую экспертизу . Ведь все это лишает человека права на справедливую защиту в суде. |
